Эта маленькая повесть, была написана еще в начале зимы, и томилась где-то на рабочем столе у автора, ожидая своего часа. Преддверье Весны, наверно время пришло…
У каждого, охотника, есть свои потаенные уголки, выведанные когда-то у матушки природы путем долгих блужданий и странствий по её закромам, путем проб и ошибок, путем неудач и успехов. Но когда-то, в начале охотничьей тропы, все было не так – не было у начинающего в этом непростом ремесле человека ничего, кроме присущего молодым людям духа пытливого исследователя и нескончаемого энтузиазма в познании всего нового…
…В прошлый год глухариный ток Димке найти не удалось, а в этот искать было некогда, город затягивал семейного человека всеми своими щупальцами. Молодой любитель охоты особо не переживал и, наверное, еще сам того не подозревая, обманывал себя: возьмет он еще свое, какие его годы! А на открытие можно валюша постоять, тетеревишек и селезней пошалашить! Тогда он еще не понимал, что со временем появится лень, куча забот и причин, чтобы снова и снова отложить задуманное, пока оно не превратиться в нечто далекое и недосягаемое. В теории он был подкован. Не по разу были пролистаны многие охотничьи книги. Митяй взахлёб зачитывался рассказами бывалых охотников, в которых так красиво и поэтично была описана весенняя глухариная охота. Но на практике он ещё не нашёл ни одного тока, а знание мест токовищ - фундамент, без которого все остальные действия были бесполезны. Можно конечно было приехать в охотхозяйство к егерю, который за денюжку довел бы до тока, но это было для Митяя не то! Ему хотелось всё сделать самому. Всё, от начала и до конца! Вот только с каждым годом все призрачней становилась данная затея…
Случай на рыбалке.
…За неделю до весеннего открытия Валентиныч пригласил Митяя на Керженскую рыбалку по последнему льду. Они были знакомы недавно, по новой работе. Отказываться было неудобно, да и после долгой зимы вырваться из города хотелось более чем. Весна в тот год была затяжная, лед еще стоял на водоемах, и Митяй, надеясь на адекватность нового знакомого, согласился на эту авантюру. Что такое весенняя рыбалка по последнему льду? Это, когда яркое апрельское солнце слепит до боли в глазах, купаясь в перенасыщенном кислородом синем-синем небе, когда солнечные лучики уже так теплы, что можно раздеться по пояс. И все это, на контрасте с еще скованной льдом речкой и заснеженным лесом создает ощущение необычайной свежести и легкости, такое, что начинаешь влюбляться в жизнь. В это время река готовится освободиться от ледовых пут, вода поднимается, проступая по закраинам, рыба жмется к берегам, и клев бывает отменный. Как, от такого откажешься? Естественно, на реку выходить уже опасно, но вот в заводях, где нет течения, лед все еще по-зимнему толстый и крепкий. На одну из таких заводей, они и собирались поехать.
Валентиныч был опытным рыбаком и охотником. Он хоть и жил в городе, но его можно было смело назвать человеком леса. Высокий и крепкий, угрюмый и неразговорчивый, в свои пятьдесят он редкий выходной не выбирался в лес или на реку. А когда оставался дома – пил от безделья, валялся на диване перед телевизором, а потом по обычаю жаловался, что отлежал бока и устал. Друзей по охоте у него не было, да они собственно ему и были не нужны,
«Возись с этими туристами, себя обеспечь и их еще» – любил он приговаривать, и в основном всегда ездил одиночкой. Действительно, условия его «отдыха» были аскетичны и суровы, и для многих не приемлемы. Митяй в свою очередь, с детства таскался с отцом на охоту, занимался спортом и туризмом, в следствии чего походный быт был для него привычным, а в лесу он чувствовал себя как рыба в воде. Димка много читал про сибирских и уральских охотников, про зимовки промышленников-соболятников, восхищался ими и сам мечтал когда-нибудь побродить по нетронутой тайге, хотя бы недельку пожить в зимовье, поохотится, почувствовать себя причастным к этим удивительным людям. Но настоящим охотником Митяй не был. Осенний выезд на открытие по утке, и весенний на валюша, ну может еще пару-тройку случайных поездок в год, нельзя было назвать настоящей охотой. Максимум это тянуло на любительское времяпрепровождение с ружьем. И поэтому неожиданному предложению опытного человека Димка обрадовался, и готовился к мероприятию серьезно.
Все шло по плану. Товарищи пятничным вечером оставили машину в отдаленной деревне, и шли вверх по течению, вдоль реки, по скрипучему насту к рыбацкой хибарке. Митяй здесь был в первые, и от этого чувствовал себя торжественно, как бывает в предвосхищении чего-то нового и неизвестного. Ночь была светлой. На чистом небе алмазной крошкой рассыпались далекие звезды, и молодой месяц, путаясь в кронах сосен, лил свой тусклый свет на мерцающий снег, освещая путь. Сосны уже стряхнули снежную навись, и источали тонкий хвойный аромат. Воздух, хоть и был морозен, но в нём уже улавливались легкие нотки весны. Лед на реке местами потемнел, но все еще держал в оковах быструю, свободолюбивую воду. По пути попадались старые и свежие кабаньи переходы, и даже один лосиный. Несмотря на грузные рюкзаки, несколько километров быстро остались позади, и рыбаки вышли на поворот реки, за которым была довольно большая заводь. На берегу последней, точно присевши на корточки, затаился рыбацкий сарайчик. То, что нужно было переходить реку, Митяй не знал, и когда понял, что другого пути нет, вопросительно глянул на Валентиныча.
«Зря, что ли лодку тащили?!» - улыбаясь, ответил тот.
«Что стоишь?! Накачивай!»
Митяй сбросил рюкзак, раскатал на снегу резиновую двухместку, и стал крякать ножным качком. Приятели кинули поклажу в лодку, взяли с боков за бортовые веревки и, выбирая, место, где лед был посветлее, ступили на реку. Под ногами хрустело, толи поземка толи подмытый ледок, и каждый скрип царапал по Димкиным нервам мерзким, раздражающим стеклышком. Митяй матерился про себя, а Валентиныч только подсмеивался над ним. Когда вышли на заводь, Димка выдохнул с облегчением – толстый, не съеденный течением лед, было видно сразу. Вода уже поднялась и выступала по краям заводи - на берег пришлось прыгать. Митяй занялся мостками, а Валентиныч приготовлением позднего ужина.
«Длиннее руби!» – командовал старшой. « Завтра вода еще поднимется!»
Митяй злился на него за этот переход, понимая, что послезавтра нужно будет переходить назад. Лед в заводи был толстый, почти по ручку бура, сухой, и бурился легко. Рыбаки сунули в свежие лунки несколько малявочниц для живца, и отправились трапезничать. Ночью был небольшой минус, но печурка в нехитрой хибарке согревала, создавая минимальный, но такой необходимый уют, позволяющий отдохнуть и выспаться.
Утром товарищи зарядили живцами донки и флажки, а к удивлению Митяя на заводь пришли еще пара местных парней. Валентиныч их знал, ребята были разговорчивые, и в компании стало повеселей. Рыбка поклевывала, погодка радовала, а согревающая «микстура» расслабляла. Периодически с реки был слышен треск, это вольнолюбивая вода поднималась, пытаясь сбросить с себя надоевшие ледяные вериги. За рыбалкой время пролетало быстро.
К вечеру, подъем воды стал заметнее, а треск ломающегося льда слышался все чаще. Ночевать вчетвером в хибарке было тесно, но всё же убрались все. Митяй в толчее спать не любил, от того ворочался всю ночь, а под утро, еще затемно, вовсе поднялся, раздул в печурке тлевшие угольки, подкинул несколько заготовленных с вечера полешек, и вышел. Ночь была ясной и тихой, и лишь с вздувшейся реки доносился пугающий шум воды. Димка по гривке дошел до берега – вода размыла лед на повороте. Это его обрадовало, теперь можно было переплыть в этом месте на лодке.
«Интересно», - думал про себя Митяй, «Как эти два деревенских бедолаги собирались возвращаться? Ведь они пришли без плавательных средств?»
Над дремлющими соснами зарождалась заря, бросая свой пока еще блеклый, бледно розовый свет, на ломаную полосу реки.
Вдруг, до Митяя донеслось:
«Щелк…Щелк, щелк…»
Митяй никогда ранее не слышал эти звуки, но как будто знал их всю жизнь.
«Да ведь, это глухарь!!!»
«Щелк… Щелк… Щелк, щелк, щелк, щелк, щелк, щелк» - с учащающейся частотой доносилась из леса, еле уловимая, чарующая игра.
Сзади подошел Валентиныч:
«На верху…» Его больше занимало состояние льда на реке, нежели таинство весенней песни мошника.
«Здесь река делает крюк километра четыре, огибая большой сосновый бугор, а напрямую до неё тут километра два.» - пояснил он.
Димка заворожено стоял, пропуская слова напарника мимо ушей. Валентиныч, глядя на него усмехнулся - «Горький он весной, то… Всю зиму на хвоЕ…», развернулся, и пошагал проверять донки. Митяя же рыбалка больше не интересовала. Он достал компас, который по обычаю всегда носил с собой, прикинул направление до тока, и уже планировал, как приедет сюда снова…
Мужички подтягивались на лед. Ночью сработали пара флажков, с утра неплохо брала плотвичка, а игривые окуньки один за другим хватали нехитрую блёсенку.
У рыбаков дело спорилось, и лишь Митяй не мог заставить себя сидеть на одном месте с удочкой, мысль о токе не покидала его. Друзья потягали рыбку до обеда, и засобирались. Вылентиныч перевез на лодке через реку поклажу, а потом всех остальных рыбаков по одному. Наст уже держал хуже, но все равно по тропинке натоптанной ими, сюда идти было сносно.
Лодку пришлось использовать еще один раз – чтобы не обходить вскрывшийся, прилегающий к Керженцу, овражек.
Немного уставшие, но счастливые, друзья возвращались к машине…
Продолжение следует.
Автор LDmitriy. Фото boosel.