[олег555]

Байки от Егорыча.



Егорыч – весёлый, бесшабашный мужик, вечно навеселе и никогда пьяный, фантазёр и бабник - страшный, но удивительно удачливый охотник и рыбак. Вечером у костра, приняв стопочку, начинает травить байки, коих у него неисчислимое множество, при этом так лукаво поглядывает на нас, помирающих с хохота, что уже и непонятно – было ли это на самом деле, или он только сейчас всё выдумал.

Чучела.

- Я вам, ребята, так скажу: охотник, нынче пошел, необразованный. Дрянь, можно сказать, охотник. Понакупают ружей и палят в белый свет, как в копеечку. Патронов столько изведут, просто жуть, подстрелят какого рябчика, и нет, чтоб в котёл его - давай с этим засранцем фотографироваться. А, чтобы в смысл охоты войти, понять её до самых печёнок, этого у них нет.
Такие ухари попадаются…
Вот я, в прошлом годе, пошел на Сосновое, уток пострелять. У меня там шалашик сделан, всё честь по чести. Расставил, я значит, пяток чучел, залез в шалаш, сижу – крякашей поджидаю. А вечерок выдался на загляденье, ветра нет, тепло. Красота!
Раздавил я чекушку, как без этого, сижу и в манок покрякиваю.
Вдруг вижу, на том берегу, камыш шевелится. Пригляделся : «Батюшки! Охотник!» Чуть не ползком подбирается. С чучел моих, взгляда не сводит. Ну думаю, сумеет отличить живую утку от резиновой! Не полный же олух, царя небесного? Да и с берега того, до моих чучел, метров сто с гаком. Толку стрелять, лишь припас изводить!
А тому всё нипочём. Крадётся, как диверсант. Только хотел я голос подать: «Мол, так тебя, растак. Разуй глаза!», как он подпрыгнул и по чучелам, с колена. Бабааааах! И следом, второй раз – дуплетом.
Объяснил, я ему, конечно, что почём, извинился он, а понял ли, этого не скажу. Но теперь хоть будет знать, что только чучела после первого выстрела, на воде сидеть остаются.
А я потом, в них, ни одной дырки не нашел. То ли пропуделял этот горе-охотник, то ли на самом деле далеко было…

Концерт.

- Вы у себя в городе, чтоб на концерт попасть, деньги платите и немалые, а мне один раз, его прямо на охоте показали, причём бесплатно…
А дело так было: отсидел я утреннею зорьку, трёх крякашей добыл и уже до дому собрался, а тут смотрю – подъезжает, прямо к берегу, машина и охотнички из неё выгружаются. Потолкались немного, приняли, как полагается, на грудь и ну, по камышам бегать. Утку, значит, пугать. А она, вся уже на полях – пшеницу трескает. Припозднились ребята, или по другим болотам катались. Не знаю…
Только надоело им вскорости, по камышам мотаться, вернулись назад и веселье своё продолжили. Поздравляют друг друга, подначивают, бутылки пустые расстреливают. Соревнуются, стало быть, кто лучший стрелок!
А один, ей богу, не вру, достал из машины гармошку и давай наяривать. Уселся на бережку, песни горланит, а товарищи его подпевают, и плясать пытаются. Передохнут чуток, подзаправятся и по новой…
Такое представление устроили: любо-дорого смотреть. Им бы в клубе выступать - большие деньги заколачивать…
Всякое видел, но чтоб на охоту с гармошкой ездили, в первый раз. Жалко уток на болоте не было, такой концерт пропустили…

Спаниель.

- Ох, и нравятся мне эти собачки. На утку, самая незаменимая порода! Есть, конечно, которые всю жизнь, на диване лежат и от колбасы нос воротят, так за это с хозяина, надо портки снять и всыпать, по первое число. Не порти, шельмец, собаку!
Какое у неё предназначенье? На охоту ходить. Смысл жизни у неё такой, стержень. Лиши её охоты и захиреет животина, или такой кабысдох вырастет, что прости, господи. А, предоставь ей, для чего она создана и не будет у тебя, лучше друга и помощника…
Знал я, одного спаниельку. Душа, а не собака… Такие выкрутасы выделывал, что просто диву даёшься.
Приехали, мы тогда на Сереж, аккурат на открытие. Народу – тьма, а утки ещё больше. С утра такая канонада началась - на войне, порой тише бывает. Забился я в камыши, сижу смирно, над головой дробь посвистывает… Красота!
Какого, думаю, я на этот Сереж попёрся? На своём Сосновом, я царь и бог, а здесь того гляди - подстрелят и как звать не спросят.
Но то ли подустали охотнички, то ли горючее выдохлось, утку ли распугали, но спокойнее стало. Нет-нет, стрельнут где-то и опять тишина.
Выбрался я из камышей, огляделся – Мать, моя! Прямо на меня, шилохвостка чешет и не знает, дурашка, что мне с охоты, без добычи возвращаться, всё равно, что серпом по … этим самым!
Короче, снял я её с одного выстрела. Хочу достать, а не получается. Лежит она, лапками кверху, покачивается на воде, а мне забродников не хватает до неё добраться.
Глубоко!
Залез я, по самое не могу. Руками гребу, чтобы, значит, волной её ко мне прибило и тут… из камышей, выруливает этот спаниелька. Глаза бешенные, морда наглая, ещё и улыбается, подлец! Хвать, мою шилохвостку и ходу… Так, задними лапами, поддал, что стою я весь, с головы до ног, мокрый, а в забродниках – половина Сережа переливается.
Вы, ребята, молодые. Вам, этих выражений, знать не полагается. Но сильно, я тогда, на этого пса осерчал…
Вылез на берег, обсушился и пошёл искать своего обидчика. Очень, мне хотелось, его хозяину, много чего разного сказать!
А, на берегу - пир горой! Праздник у народа - открытие охоты! С одним поговоришь, другой окликнет… В общем, когда я нашёл хозяина собачки, то ругаться, уже и не хотелось…
Сидит старичок, улыбается. Спаниеля, между ушей почёсывает. А, этот оглоед, щурится от удовольствия и пыхтит, как паровоз. Положил деду, голову на колени и рулады выводит, похлеще Сличенко.
Познакомились мы с дедушкой, разговорились, сказал я ему, про свою беду, а он, потянулся за рюкзаком и высыпал, что там было:
- Бери - говорит – мил, человек, сколько хочешь! Мне завтра, Барон, столько же принесёт…
А там: и крякаши, и гоголя, и шилохвости с чирками…
Оказалось, дедок этот, лет пять, как ружье не берёт – зрение стало слабым, но собаку свою блюдёт, предназначение её понимает и на охоту с ней одной ходит, без оружия. Покуролесят охотники, постреляют, что-то найдут, больше – пройдут мимо. А, собака… Шалишь! Пока каждую кочку не обнюхает, каждый закуток не проверит – не успокоится. Всю битую птицу в округе отыщет, всех подранков задавит и хозяину принесёт!
Очень, я зауважал этого спаниеля! Много раз, потом с ним охотились.
Но это, уже другая история…

Охотничий кот Васька.

- Работал я в ту зиму, на зерновом складе. А, где продукт, там, сами понимаете и любителей его поесть, хватает. Определил мне, председатель, нагрузку: бороться со всякой живностью, до зерна охочей. Выдал старую мелкашку, капканы я свои приволок и занялся промыслом.
Голубей из ружья стреляю, мясом их капканы настораживаю. Сколько крысят добыл, не считал, но на шубу, думаю, хватило бы. Только какая баба, согласится шубу из крыс носить?
А в самые холода, появился у нас кот. Рыжий, драный, здоровый - настоящий бандит. Походил по складу, осмотрелся и видать решил, что подходит ему здесь: мыши попискивают, голуби под крышей летают, бабы молока в блюдце налили и по загривку погладили. Чем не жизнь?
Определили мы его на довольствие, Васькой прозвали, и стал он со мной на пару, склад охранять. Быстро смекнул, шельмец, что как только я ружьё возьму, так ему вскорости дармовое угощение следует.
Ох, и ловко, он с голубем расправлялся: схватит птицу, отбежит в сторонку, похрустит косточками и через пять минут, от голубя только крылья на полу лежат. Оно и понятно, кто от свежанинки откажется?
А я для него стал лучший друг и приятель. Как увидит, бежит навстречу, дугой выгибается, мявкает: - « Мол, пошли на охоту».
Ремеслу обучился: в капканы не лез, приманкой не интересовался. Зато, как услышит, что капкан сработал, бежит проверять, а после с докладом возвращается: - « Мяу, да мяу. Попалась…»
Бабы смеются, а он, как охотничий пёс, впереди вышагивает, оглядывается – иду ли за ним? Приведёт к голубям, сядет, не мешает. Ждёт, когда выстрелю. А после, схватит птицу, зажмёт в зубах и идёт гордый: - « Посмотрите, какие мы охотники!»
Всю зиму на складе провёл, раздобрел пуще прежнего, а только ручьи потекли – ушёл. Даже не попрощался. Ладно, с бабами, но мне то мог, что-нибудь промурлыкать, по приятельски…